Карнаухов Дмитрий Владимирович - к. ист. н., доцент кафедры всеобщей истории, историографии и источниковедения Новосибирского государственного педагогического университета.
Статья посвящена исследованию проблематики исторической мифологии в работах польских теоретиков исторического знания - Ежи Топольского, Ежи Матерницкого, Анджея Феликса Грабского и др. Предпринимается попытка рассмотреть исторический миф как порождение интеллектуальной культуры, объективно присущее работе историка явление, способное подчеркнуть социальную значимость его деятельности.
В практике социальных взаимоотношений немаловажную роль играют исторические образы взаимного восприятия их субъектов (этнических общностей различного таксономического уровня, классов, профессиональных корпораций и т.д.), конструирующиеся в рамках самобытной интеллектуальной традиции. В результате, говоря о культуре и истории конкретного социо-культурного сообщества, мы либо воспроизводим исторически обоснованную концепцию его самовосприятия, либо пользуемся аналогичными по своей природе реляциями о нем, имеющими внешнее происхождение. Попытки научного анализа мировосприятия таких сообществ также нередко сводятся к банальной трансляции этих субъективных представлений, хотя ученый при этом и претендует на объективность. Эти претензии едва ли могут быть в полной мере оправданы при отсутствии специального научного подхода к изучению явлений такого порядка, в основе которого должно лежать универсальное понятие, способное раскрыть объективную природу этих субъективных представлений.
В качестве такого понятия в нашей работе используется категория "мифа". Мифологическое сознание было изучено в качестве одного из основополагающих универсальных стилей мышления, сориентированного на так называемые "мягкие" формы рациональности, в работах целого ряда выдающихся ученых XX столетия, проводивших изыскания на стыке социальной антропологии, этнологии, литературоведения и истории общественной мысли - Э.Кассирера, М.Элиаде, Б.Малиновского, К.Хюбнера, А.Ф.Лосева, Р.Барта, Е.М.Мелетинского и многих других. Их усилиями миф был охарактеризован как "бессознательный вымысел", который является частью реальной жизни общества и тесно связан с историческим опытом формирования его культурного потенциала. Таким образом, современной гуманистикой миф трактуется как своего рода корпоративный "символ веры", доступный только "своим" и непонятный для "чужих", причем последние именно по причине непонимания и склонны характеризовать мифологические представления с помощью негативных маркеров "выдумки", "басни", "фантазии" и т.п. Ключ к пониманию мифа заключается в ценностных ориентирах культуры конкретного сообщества мифологизирующего окружающий мир.
К числу важнейших мифологем можно отнести и модели взаимного восприятия социальных общностей, которые складываются в результате накопления исторического опыта их взаимодействия. Такие представления по определению не могут быть объективны, поскольку каждая такая группа со сложившимся самосознанием и осознанными групповыми интересами исходит из собственных критериев в оценке окружающего мира и именно с этих позиций относится к другим группам.
Задачей предлагаемого читателю очерка является выявление роли исторического элемента в складывании таких моделей [1]. В этой связи нам представляется целесообразным конкретизировать понятие исторического мифа, опираясь на разработки современной теории исторического познания.
В практике научных изысканий понятие "исторического мифа" используется относительно недавно. Не последнюю роль при этом сыграло выявление специфики развития национальной историографии, в рамках которой субъективное отношение к историческим фактам нередко преобладает над "беспристрастно научным" подходом к изучению прошлого в силу приоритетного отношения к историческим представлениям как важному элементу национально-государственной идеологии. Такой подход к сфере исторического, хотя и является функциональным для общества в силу очевидных преимуществ его использования для поддержания корпоративной солидарности, тем не менее, не выдерживает критики, если ориентироваться на сциентистские критерии научного познания, воспринятые на позитивистском этапе развития гуманитарных наук. Поэтому профессиональные историки, вынужденные реагировать на подобного рода коллизии, то и дело возникающие в сфере их профессиональной компетенции, постепенно пришли к выводу о необходимости выработки понятия, способного охарактеризовать "ненаучные" или "квазинаучные" формы исторической рефлексии. Общепринятым в наше время понятием такого рода и стала категория "исторического мифа".
Опыт теоретической разработки этой категории насчитывает без малого три десятилетия, причем одними из первых проявили к ней интерес польские историки. Причин для такой ориентации польской исторической школы было несколько. Прежде всего, отметим интенсивные связи польских ученых с исследовательскими школами Западной Европы, которые в послевоенный период постепенно отказываются от сциентистских шаблонов в оценке природы исторического познания и начинают рассматривать историографию в широком социокультурном контексте, как часть культурной традиции и один из способов ее актуализации. Кроме того, сама по себе история Польши в немалой степени была мифологизирована ввиду активного привлечения исторического материала для формирования национально-государственной идеологии. Таким образом, задача осмысления роли мифического элемента в историческом знании оказалась для польских историков достаточно актуальной.
Хотя в условиях "реального социализма" и жесткого доктринального контроля за ходом исторических исследований проводить изыскания в данном направлении было крайне не просто, попытка обосновать конструктивную роль исторической мифологии была предпринята еще в 1973 г. в работах люблинского медиевиста Ч.Дептулы - "О проблемах исторического мышления" [2] и "Средневековые мифы развития Польши" [3]. На страницах альманаха "Historika" попытку анализа данной категории на примере польской историографии XIX в. в работе "История и исторический миф в политической доктрине" (1984) предпринял М.Яскульский [4]. На современном этапе развития польской исторической школы разработка проблематики исторической мифологии становится одним из приоритетных направлений. Своего рода отправной точкой для формирования данного исследовательского направления послужила проведенная в 1989 г. конференция в Крынице "Методологические проблемы исследований истории исторической мысли", на которой были представлены доклады двух ведущих польских специалистов в области теории исторического познания - Е.Матерницкого ("Исторические мифы, их генезис, структура и общественные функции"[5]) и Е.Топольского ("О мифах в исследовании прошлого"[6]). В последующие годы научные статьи и монографии на эту тему появлялись с завидной регулярностью. Помимо вышеозначенных авторов в разработку данной проблематики немалый вклад внесли также выдающиеся польские историки А.Ф.Грабский [7] и Х.Самсонович [8]. В числе российских авторов, занимавшихся в последнее время данной проблематикой следует отметить А.С.Мыльникова [9] и В.А.Шнирельмана [10].
Опираясь на опыт теоретических изысканий, предпринятых упомянутыми выше авторами, под "историческим мифом" мы будем подразумевать любое мифическое представление, относящееся к прошлому, то есть к определенным подтвержденным источниками и описанным историками явлениям, фактам, событиям, фигурам и общественным институтам. Генезис исторической мифологии тесно связан с эволюцией мифа как универсального феномена общественного сознания. В отношении к прошлому, социальный человек склонен к субъективному восприятию событий, явлений, фактов и т.д. и оценке их с учетом индивидуальных или групповых интересов, в том случае, если этот процесс функционален, то есть пригоден для решения актуальных экзистенциальных проблем. В свое время выдающийся исследователь мифа Мирча Элиаде не усматривал принципиальных отличий современной историографии от мифа в традиционных сообществах, поскольку, по его мнению, и первая и второй, в равной степени решают задачу "втискивания" фактов в упорядоченные рамки архетипов. От себя добавим, что опять же, не всякая историография это делает, но лишь та, которая обществом на эту задачу сориентирована, то есть призвана нечто обосновать, используя потенциал исторических фактов, ориентируясь на определенные ценности, стремления, надежды и соотнесенные с этими ценностями вневременные образцы поведения.
Характер и форма исторического повествования зависят от историка, который, полагаясь на определенную традицию восприятия тех или иных исторических сюжетов, а также учитывая конъюнктурные соображения, в конечном счете, и выступает в роли мифотворца. Историк, мифологизируя прошлое, в наименьшей степени полагается на свою фантазию и вовсе не стремится сознательно "исказить" факты. Но в процессе адаптации результатов своего труда к определенной социо-культурной среде, в которой он находится, и которой его труд востребован, такого рода искажение становится неизбежным. В историческом повествовании кодируются как глубоко укоренившиеся в ходе цивилизационного развития комплексы восприятия действительности, так и актуальные установки современного историку общества и культуры. В результате, приоритетным становится восприятие истории, по выражению Е.Матерницкого, не как сферы "холодных научных изысканий", а как "предмета культа, источника веры и надежды на лучшее будущее" [11].
Историческая мифология неоднородна и составляющие ее конкретные мифы различаются между собой по целому ряду критериев. В качестве примера, рассмотрим две классификации исторических мифов, разработанные в свое время А.Ф.Грабским и Е.Топольским.
Классификация А.Ф.Грабского предполагает выделение мифологем, складывающихся в рамках иерархизированной вертикальной структуры на трех уровнях исторического знания - "культурном", "структурном" и "событийном".
К мифам "культурного уровня" (kulturowy poziom wiedzy historycznej), этот автор относит "зашифрованные в системе культуры, свойственные исключительно ей, способы постижения времени", в конечном счете, отвечающие за установление "границ возможного и невозможного" [12]. "Культурные мифы" играют роль исторических архетипов и представляют собой "наиболее глубокий источник мифотворчества в историографии". По мнению А.Ф.Грабского, мифологемы культурного уровня незыблемы для носителей цивилизационных ценностей и прекращают существование одновременно с породившими их цивилизациями [13].
Мифы, сложившиеся на "структурном уровне исторического знания" (strukturalny poziom wiedzy historycznej) формируют отношение к конкретным общественным институтам, как элементам социальной структуры, сложившимся на определенном этапе цивилизационного развития и отражающим особенности господствующих в тот или иной момент общественных отношений. К таким мифологемам А.Ф. Грабский относит этнические (национальные), государственные (династические) и классовые (сословные) мифы. Мифологемы структурного уровня в наибольшей степени востребованы идеологией, ибо способны исторически обосновать незыблемость существующего социального порядка и обеспечить реализацию интересов господствующих элит. Вместе с тем они не вечны и уходят в небытие вместе с описываемыми ими общественными институтами, как только те теряют функциональность [14].
Наконец, немало мифологем возникает на третьем, "событийном" уровне исторического знания (wydarzeniowy poziom wiedzy historycznej), где в качестве объекта мифологизации выступают исторические факты и события, причем вовсе не обязательно имевшие место в действительности. Далеко не всякий "отчет" о свершившимся превращается в событийный миф - такая метаморфоза происходит лишь в тех случаях, когда историческое событие тем или иным образом отражает вневременные ценности, сформировавшиеся в рамках мифологем культурного или структурного уровня исторического знания. А.Ф.Грабский полагает, что событийная канва истории объективна и сама по себе таких ценностей не содержит. Эти ценности приписываются конкретному событию (или же событие соотносится с определенной системой ценностей) извне через политику, идеологию, религию, игру интересов и т.д. [15] Событийным мифом чаще всего пользуются для решения практических задач социального развития, например, при конструировании той или иной идейной среды. Именно к таким мифам применимы привычные для нас маркеры "вымысла", "фантазии" или "сказки", поскольку они устраивают людей лишь на определенное время и подвергаются обструкции, как только теряют свою функциональность.
Классификация Е.Топольского предусматривает выделение (1) "мифов происхождения", повествующих о началах мира, народов, государств, к которым относятся, в том числе, и мифы религиозного характера, (2) "мифы содержащие проекции будущего", (3) мифы историографические, фактографические и теоретические - связанные со структурой профессионального исторического познания, к примеру, "миф детерминизма" - и, наконец, (4) фундаментальные мифы - исторически обусловленные "укоренившиеся способы представления о действительности" [16].
Большинство исследователей исторической мифологии сходятся во мнении, что мифологизация истории не только неизбежна, но и в ряде случаев, крайне важна для общества. Этот тезис заставляет нас пересмотреть привычную роль профессиональной историографии, ставшей жертвой "сциентистской иллюзии" объективности исторического познания [17]. Новая парадигма развития современной исторической науки, по мнению Е.Топольского, должна заключаться в отказе от "черной критики" скрытых или явных мифологем и в стремлении разработать методологический инструментарий, предназначенный для их корректной идентификации, выявления воздействия на процессы общественного развития, а также "нейтрализации их влияния на ход исторического исследования и форму исторического повествования" [18]. Иными словами, современный историк должен относится к историческому мифу как к реальности, требующей изучения, и лишь такая позиция сделает невозможным его осознанное или неосознанное участие в профессиональном воспроизводстве старых и создании новых мифологем.
Примечания
Главная ||
Вверх ||
Назад